Малфой по-прежнему хлюпал на кухне чаем, вспоминая свет былого, а Гермиона ходила из угла в угол и размышляла. Было ясно, что нужно двигаться вперед, а не жаловаться на зверскую судьбу… Нет, она, разумеется, была фаталисткой, но… но сваливать все на неведомые силы не есть умно.

Так что если Малфой не смог избавиться от какой-то там картинки на, скажем так, спине — на то он и Малфой бесталанный. В конце-то концов, не всем же быть такими умными, как она, правильно? Правильно. Справедливо даже. Значит, надо вытаскивать старый проверенный фолиант, содержащий сотни рецептов зелий на все случаи жизни…

Книжка едва не рухнула ей на голову, когда Гермиона потянулась за ней, встав на цыпочки на табуретке. Разумеется, она так и не могла привыкнуть использовать чары призыва каждый раз, когда ей требовалось что-то достать… хотя, наверное, это и к лучшему, иначе можно разжиреть до неузнаваемости. Внезапно из-под книги, лежавшей сверху, выпали какие-то бумажки и разлетелись по всей комнате.

Гермиона поспешно положила нужную нужный том на табуретку, закрыла шкаф и спустилась вниз. Села на палас и принялась перебирать рассыпавшиеся по полу фотокарточки.

Она, Рон и Гарри. Сердце внезапно ухнуло куда-то, а потом подступило к горлу, сжало его немилосердно. Все проведенные с ними дни Гермиона вспоминала с улыбкой… и почему-то не было ни одного плохого воспоминания, почему-то все было настолько светлым и одновременно печальным… В детстве кажется, что весь мир лежит у твоих ног — иди, забирай его, он твой. Только подрасти немного, еще чуть-чуть… И солнечными летними днями обещаешь — я сделаю, я смогу. А потом...

А потом оказывается, что пытаться завоевать весь мир, быть первой среди первых — все равно что собирать в карман лунные лучи. Бесполезно, наивно, нелепо.

Позже все это куда-то внезапно уходит, оставляя лишь пожелтевшие, выцветшие
старые фотокарточки, крохотные кусочки былого… И вот все, все бы отдал за то, чтоб еще раз это пережить, цена — не вопрос, когда речь идет о прошлом. Да только ничего не повторяется, в одну и ту же позу нельзя встать дважды. Гермиона ухмыльнулась своим мыслям, аккуратно собрала фотографии и перевязала их лентой для волос. Самым трудным было сейчас сохранить и не расплескать это приятное, щемящее чувство внутри.

Гермиона задумалась о том, как они похожи… все — и Гарри, и Драко, и Невилл… впрочем, если она сейчас начнет вспоминать о нем, то, скорее всего, еще и разнервничается, а показывать свою слабость Малфою — да ни за какие коврижки!

Нет ничего хуже, чем два рыдающих взахлеб чужих друг другу человека. А Малфою, чувствуется, только дай волю… Нет, нужно быть сильной. Гермиона всегда была такой, сколько себя помнила, даже тогда, когда этого не стоило делать. Она не догадывалась, вернее, не задумывалась о том, что порой нужно быть слабой.

Драко опять хлюпал чаем, и Гермиона предположила, что он нарочно так делает, стараясь привлечь внимание. Нельзя было показывать ему, что творится у нее на душе, невозможно было это сделать. Она решила не трогать его, отдохнуть немного и дать устояться разбередившим душу воспоминаниям.

Потом все как-то ушло, поутихло, поугасло, и девушка подумала, собственно, что и жизнь не стоит на месте, как бы того ни хотелось. Гермиона прошла на кухню, отняла у Малфоя чашку и резким движением выплеснула остатки в раковину.

— Хватит киселиться, совсем уже пожелтел от чая…
— Тебе-то что?
— Ничего. Долго мне еще придется тебя терпеть? —проворчала она себе под нос и бросила: — Пошли за мной.

Они поднялись на чердак, который почти в точности копировал снейповский кабинет в Хогвартсе. Только парт не было. Драко удивленно оглянулся по сторонам. Гермиона понимающе усмехнулась. Дом-то ее стоял в маггловском районе, да и нашествия родственников не были редкостью. Поэтому она предпочитала заниматься волшебством на чердаке.

Гермиона полезла в справочники, а Малфой уселся в уютное кресло, взял со столика маленький серебряный стилет и принялся чистить им ногти.
В книге было много полезных рецептов, но про татуировки — ничего. Вот какое-то зелье гарантированно обещало свести все пятна с кожи, в том числе и нанесенные заклинаниями. В последнее не шибко верилось, потому что рецепт был простенький, для третьего курса, наверное, да и все ингредиенты были под рукой. В принципе, сейчас был важен не столько результат, сколько процесс. Малфоя требовалось чем-то занять, фигурально выражаясь, двинуть ему по морде, заставить действовать. И хватит ему уже ногтями любоваться, в конце-то концов!

Она повернулась к Драко, показала ему рецепт и спросила:
— Вот этот пробовал?

Тот лишь пожал плечами. Что-то пробовал — ничего не помогло. Гермиона поджала губы и внимательно перечитала состав. Дела-то на час работы. Девушка подошла к шкафу, вынула необходимое. Кинула Малфою корни какого-то уже забытого им растения.
— Что это? — спросил он.
— Чисть, — отрезала Гермиона. — И режь. Мелко и аккуратно. Хлеб за брюхом не ходит…

Драко неодобрительно хмыкнул, но спорить не стал. Взял ножичек и принялся за работу….

Зелье не помогло. Настроение у Драко упало ниже некуда. Он до полуночи просидел в ванной, а потом Гермиона окончательно вышла из себя и велела ему перестать любоваться собственной задницей. Малфой выскочил, состроил надменную рожу и обвинил Гермиону в неуместном сарказме. Девушка в ответ заявила, что нечего подставлять эту самую задницу кому попало. На худых скулах Драко заходили желваки, но он сдержался. Обменявшись любезностями, они разошлись. Гермиона — в узкую девичью постель, Драко — на не менее узкий диванчик.

Пусть живет, но любить его, жалеть и сочувствовать Малфою она не собиралась. По крайней мере, показывать это сочувствие. Ни за какие сокровища…