После полудня она зашла к Рону. Тот возился с бумагами без особого интереса, просто чтобы убить время. Увидев ее, он тут же поднялся с места, всем своим видом показывая, как же ему все надоело. Гермиона подождала, пока Рон накинет куртку, и они вместе вышли из кабинета.

Гарри уже ждал в полутемном углу одной маггловской забегаловки. Маленькие зашторенные окна, скромный темно-синий декор. Не претенциозно, именно то, что нужно. Сигаретный дым поднимался кверху сизым туманом.

Рон выдвинул ей стул, проскрипев его ножками по полу, и уселся сам. Молча пожал руку другу. Гермиона напряженно сцепила пальцы, поставив локти на стол, и уставилась на Гарри. Ну конечно, недельная щетина. В синеватом полумраке она плохо видела его глаза, но могла поспорить, что они были испещрены алыми нитями лопнувших сосудиков.

Гарри снисходительно кивнул ей. Догадался.

Высокая официантка с равнодушным лицом подошла к столику и спросила, что будут заказывать. Гермиона одобрительно опустила ресницы, и Рон попросил принести три «Бутвайзера» и чего-нибудь соленого. Девушка записала и отошла. Вскоре она вернулась с заказом.

Рон взял свой стакан и нервно постучал пальцем по стеклянному боку.
— Ну, — наконец спросил он, — как жизнь?
— А то ты не знаешь, — бросил Гарри. — Все по-прежнему.

И принялся за пиво. Гермиона молча поглаживала стакан.
— Сегодня два с половиной года? — задала она риторический вопрос сама себе, окидывая взглядом друзей. — Да? — неохотно подтвердил Гарри.

Два с половиной года назад, в дождливый осенний вечер Невилл вышел на мокрую автостраду неподалеку от своего дома. В сумеречном тумане водитель грузовика слишком поздно заметил бедного неудачника.

— Я никогда не понимал, почему так случилось, — Рон отхлебнул пива.
— Неужели? — негромко бросил Гарри, пристально глядя на друга.
— Он же был отличным аврором! Ты и сам прекрасно знаешь, что если бы не его навыки боя, невесть откуда взявшиеся…
— Скажем так, не невесть, — заметила Гермиона. — Пятый курс. Помнишь?
— Издеваешься? — ответил вопросом на вопрос Гарри.

Помолчали. Выпили.

— Я все прекрасно помню, — произнес Гарри уже более мягко. — Сколько бы отдал, чтобы опять вернуться в Хогвартс…
— Дело только в цене… — пробормотала девушка.
— Да хрен бы с ней, с ценой! — звеняще выкрикнул Поттер, одновременно хватив бокалом по столу. Посетители, сидевшие за другими столиками, тут же обернулись на шум. Гарри нахмурился и замолчал. Потом тихо продолжил:
— Понимаешь, я вроде бы иду вперед, но постоянно оглядываюсь назад. И мне кажется, словно я иду с вывороченной шеей.

Гермиона шла по улице, не обращая никакого внимания на пронизывающий ветер. Она решила доработать намеченное на сегодня дома. Ей необходимо было пройтись, чтобы выветрилась из головы эта несусветная чушь, высказанная перманентно непросыхающим Поттером. «Он совсем уже свихнулся», — убеждала себя девушка, невольно потирая собственную шею. Хрена! У нее есть будущее. И смотрит она только вперед, когда защитит свою диссертацию, которая ждет ее дома. И не только диссертация…

Скинув куртку и ботинки, она быстро зашла в зал. Можно будет сходить в видеосалон и взять парочку отличных старых фильмов, и купить поп-корна, и…

… и, как только она увидела Малфоя, все планы сразу же вылетели у нее из головы. Потому что Драко красовался перед зеркалом в кружевном пеньюаре, подаренном ей бабушкой на двадцатилетие. Полупрозрачный розовый монстр был незамедлительно засунут подальше, потому что Гермиона физически не могла представить себя в этой порнографии. А Малфой ничтоже сумняшеся положил руку на талию и придирчиво рассматривал свое отражение. Сквозь тонкую ткань беззастенчиво проглядывали соски, коротенький подол едва прикрывал упругую попку, а выглядывающие длинные и ровные ноги выглядели совсем беззащитно.

«Слава Мерлину, он хоть плавки не снял!» — подумала Гермиона, прежде чем сползти по стенке. Впрочем, сознание отказывалось милостиво покинуть ее.

Драко повернулся, увидел ее и замер. Потом неуверенно спросил:
— Грейнджер?
— Да.
— Эээ… это не то, что ты подумала.
— Ага, — слабым голосом сказала Гермиона, — конечно.
— Я сейчас же сниму… — заявил Малфой и принялся стягивать с себя пеньюар.
— Нет! Не надо… поговорим на кухне через несколько минут!

И Гермиона с блеском выполнила маневр в виде отхода на заранее заготовленные позиции. А именно, в кухню. Принялась срочно заваривать чай, беспрестанно приговаривая на все лады: «Ой, дура!»

И действительно, надо же было оказаться такой дурой?! Ни к чему хорошему эти долбаные теоремы не приводят… Эти долбанные теоремы до добра не доведут… Хороший дружеский секс с Роном не привел бы к таким ужасным последствиям, как его отсутствие… Потянуло ее, видите ли, на чистокровных… Захотелось, блин… Недоласканная старая дева. Ой, дура, ой, ду-у-ура…

— А куда нам пять чашек? — резонно спросил вошедший Драко.
Гермиона глянула на стол, на котором красовалось ровно пять чашек с чаем. Свежезаваренным. Улыбнулась — и тут же выплеснула весь чай в раковину.

— Ну, от одной бы я не отказался, — заметил Малфой.
Гермиона села на стул и замолчала, бессознательно покусывая кончики пальцев. Драко, видимо, понял, что просто так это дело не оставишь, сел напротив и пристально посмотрел на девушку. Та молчала. Малфой заметил пачку сигарет на шкафчике, протянул их Гермионе. Она быстро сорвала обертку, вынула одну, прикурила и затянулась, жадно, словно искала в сигарете спасение. Или хотя бы успокоение.

— Не пойми меня превратно, Грейнджер, — начал было Малфой, но Гермиона его бесцеремонно перебила:
— У вас там все такие или через одного?
— Где там? — удивился Малфой.
— Ну… среди чистокровных?
— Грейнджер… ну как тебе сказать… Вот ты куришь? В смысле, не сейчас, а постоянно?
— Нет, — резко ответила Гермиона. — Я не курю. Я не сижу на никотине. Так, балуюсь…
— Вот и я, — произнес Малфой, — вот и я… балуюсь.
— Ни хрена себе баловство, — заметила девушка.
— Каждому — свое.

Оба замолчали. Гермиона прикоснулась губами к фильтру, подавив горячее желание отгрызть его. От досады.

— На самом деле, — начал Малфой со странным выражением лица. Ясно было, что этот разговор ему не слишком-то приятен, — на самом деле…
— Можешь не говорить, — великодушно разрешила Гермиона. — Ты жил с кем-то, и этот кто-то выкинул тебя из дома?
— Нет, — гордо заявил Драко. — Я сам ушел.
— О, — протянула девушка. — А зачем возвращался?
— За надо, — резко ответил он.
— Хм… и это он наставил тебе синяков? — Гермиона проворно ухватила Малфоя за руку.

Драко попытался отдернуть кисть, но ему это не удалось. Девушка рассматривала его запястье. Кожа у него была нежная на ощупь — то ли кремами мажет, то ли у всех чистокровных такая… Синяки уже пожелтели, но все еще были отчетливо видны. Малфой нехорошо сощурил свои серые глаза и поинтересовался, налюбовалась ли она. Гермиона молча отпустила его руку. Малфой скривил губы и уставился на нее.

— Почему ты не вернешься домой?
— У меня нет дома, — ответил Драко.

Он вкратце рассказал ей, что отец по-прежнему в Азкабане, и никто не спешит выпускать его. А Нарцисса…

Через две недели после падения Темного Лорда, Беллатрикс, чудом избежавшая смерти и Азкабана, молча взяла волшебную палочку и заперлась в своей комнате. Нарцисса стучала, буквально ломилась в дверь и орала на весь замок, приказывая Беллатрикс не делать глупостей. Драко стоял на лестнице и все слышал. Беллатрикс глухо отвечала Нарциссе, что он ушел навсегда. Миссис Малфой спрашивала, откуда ей это известно. Миссис Лестрейндж отвечала, что она чувствует это. Всей своей сущностью. Потому что надежды больше нет. Нет той надежды, которая позволила ей не сойти с ума все те годы в тюрьме которая столько лет не давала ей сойти с ума в тюрьме. Нарцисса, сдирая в кровь кожу с костяшек пальцев, стучала, умоляла, рыдала взахлеб.… Потом выкрикнула, что Беллатрикс вовсе незачем умирать. В наступившей тишине раздался негромкий голос сестры:
— Разве ты не видишь, что я уже умерла?

И еще тише прозвучало Непростительное Проклятье.

Яркое солнце, прохладная тьма и странный, но приятный аромат семейного склепа. Какие-то ладаны, какие-то травы… Нарцисса, которая никак не могла расстаться с телом сестры. Драко помнил ее ободранные в кровь пальцы, обломанные ногти… Тогда он равнодушно оттаскивал мать от саркофага. Красивые золотистые локоны Нарциссы растрепались, она не сдерживала слез. Разумеется, Драко не мог винить ее за это. Но и не мог больше выносить этой постоянной скорби. По сестре, ушедшей по ту строну времени. По мужу, который тоже вне времени. По сыну. По самой себе. По загубленной жизни. Эта неотступная, непрерывная атмосфера печали угнетала. Все было напрасно. Нарцисса признавалась ему в слабости. А что он мог сказать? Он тоже расписался в собственной слабости, сбежав из Малфой-Менор. Он был сыном своей матери.

Фильтр тлел, распространяя неприятный едкий запах. Гермиона спохватилась, быстро выкинула сигарету в раковину. Звенящая нить признаний порвалась, оставив тяжелую, тягучую ноту, осевшую на сердце, как запах паленого фильтра.

— Драко?
— Да.
— Я не знала. Вернее, не хотела…
— Ладно тебе.
— Живи у меня, если хочешь.

Малфой кивнул. Принял как должное. Собственник хренов.