Жестко пресекая все попытки Малфоя улечься и заснуть, Гермиона дотащила его до входной двери и втолкнула в дом. Лишившись поддержки, парень развалился на полу в прихожей. Закрыв дверь, девушка прислонилась к ней спиной и медленно сползла на корточки. Все тело ломило так, будто она вручную разгрузила товарняк с кирпичами. Наплевав на собственные правила, Гермиона вытащила сигарету и закурила в прихожей. И попыталась холодно и отрешенно проанализировать ситуацию.

Вот, с одной стороны, есть такой Малфой — сука, падла и гнида, который умудрился сбежать прямо перед началом последней битвы. Своим предательством он увеличил шансы авроров на победу и тем самым помог им. Так что преследовать его никто не стал — живет, и ладно. До абстрактного Малфоя, в принципе, ей не было никакого дела.

Но Малфой, лежащий на ее полу в ее прихожке, вовсе не был абстрактным. Его мелко затрясло, а покушение на свое напольное покрытие Гермиона ему точно не простит. Лучше б она котенка домой притащила, раз так скучно жить!

От котенка проблем было бы куда меньше. И вообще, что за дурацкая идея? Ведет себя, как одинокая старая дева…

Докурив, она смяла окурок о пустую пачку сигарет, достала палочку и ничтоже сумняшеся произнесла:
— Мобиликорпус!

Начавший посапывать Малфой не проснулся, и она успешно пролевитировала его на узкий диванчик для гостей и села рядом. Уткнувшись мордой в подушку, парень крепко заснул. Гермиона зевнула, вспомнила о дискретных величинах, мысленно послала их со снижением в сторону моря и тоже ушла спать.

Всю ночь ей снились какие-то странные сны: будто ей выдали лицензию на отстрел Малфоев и снайперскую винтовку. Драко бегал по перилам, точно утка в тире, но почему-то попасть в него у Гермионы не получалось. Она дернула затвор, еще раз, и еще, а потом поняла, что вцепилась в подушку с такой силой, что заболели пальцы. Стирая остатки сна, она помотала головой и поплелась в ванную. Ей уже черт знает сколько времени не снились сны. Тем более такие дурацкие.

Малфой, разумеется, никуда не делся. Он лежал в той же позе, как и упал. Гермиона мстительно глянула на него и хотела было разбудить, но потом раздумала. Пусть проспится, тогда и будем разговоры разговаривать. Она оставила на столике у диванчика кувшин с апельсиновым соком и записку, что будет в шесть. Потом порвала записку и ушла на работу.

Она обводила пером лекало, вычерчивая кривую, как в дверь постучали. Гермиона вздрогнула, перо поехало вбок, и кривая получилась кривой сверх всякой меры. Швырнув перо на стол, она прокричала:
— Войдите!

Разумеется, это был Рон, которому наскучило работать. Он зашел и без приглашения уселся сел на край стола.

— Рональд Уизли! — менторским тоном заявила Гермиона. — Вы поглядите на это безобразие!

И сунула испорченный чертеж ему под нос. Рон попытался отшутиться:
— Да ладно тебе, подумаешь, всего-то…
— Всего-то?! — будто взорвалась девушка. — Это для тебя «всего-то»! Это тебе нечего делать! А я, между прочим, работаю!

Рон пожал плечами и бровями, попрощался и вышел из кабинета. Гермиона чертыхнулась, скомкала чертеж и швырнула его в корзинку для бумаг. Потом уже догадалась, что можно аккуратно свести пятно с помощью магии. Чертыхнулась еще раз, полезла в корзинку, вынула листок и ткнула в кривую палочкой. Бумага загорелась.

— Ах ты, дрянь!

Погасив пламя и обругав себя последними словами, она подумала, что колдует сегодня не лучше Рона. А на изрядно обгоревшем чертеже умудрилась перепутать данные по осям. Брань, глад, мор и смерть.

А если Малфой попрется на кухню и включит газ? Представив себе картину взлетающего на воздух дома, Гермиона чуть не сгрызла перо. Этот чистокровный идиот ничего не соображает! Плюнув на Лапласа, девушка собрала черновики, сказала, что ей необходимо поработать дома, с ее личной библиотекой, и отправилась туда через каминную сеть.

Малфой дрых. В три часа дня он самым бессовестным образом дрых, все так же уткнувшись мордахой в подушку. В то время как другие вынуждены работать, будто лошади.

«Почему ему можно дрыхнуть, а мне нельзя? — возмутилась про себя Гермиона. — У меня вон уже глаза под мешками… То есть мешки под глазами, тьфу!»

— Драко, солнышко, вставай! — пропела Гермиона, хищно глядя на слизеринского принца.

Малфой приподнялся, глянул на девушку осоловевшими глазками, с пятой попытки приставил палец к губам и произнес:
— Шшш…

Гермиона обомлела от такой наглости. Он на нее еще шикать будет, стервец!
— А ну вставай, чего разлегся!
— Уйди, — простонал он, — сгинь…
— Я у себя дома, между прочим. И уже три часа дня.
— Угу… — многозначительно ответил он и повернулся на другой бок.
— Акцио полотенце!

Влажное прохладное полотенце, висевшее на крючке в ванной, прилетело к Гермионе. Она шлепнула это полотенце на похмельную мордаху Малфоя. Тот блаженно застонал.
— Ооо… больше никогда… мне сегодня приглючилась странная вещь, слышишь, Марко? Будто грязнокровка, ну та, с дома Гриффиндор…

Гермиона отобрала у него полотенце, и парень сразу зашипел, как рассерженный кот. Потом увидел ее, протер глаза. Девушка сидела с самым ехидным выражением лица.
— Уйди, злобный глюк! Никакого бренди, только вино! — клятвенно пообещал сам себе Драко. Но Гермиона никуда не делась, даже после того как он проморгался.
— Ну что, Малфой? Рассказывай, как дошел до жизни такой…

Драко сел на диванчике, осторожно дотронулся до царапин на левой скуле и ойкнул.

— Чего? — спросила Гермиона.
— Неужели он посмел… — сказал сам себе Малфой, ощупывая щеку. Он обиженно выпятил губы, наморщил лоб, будто собираясь заплакать. Девушка с интересом наблюдала за ним.

Но плакать он не стал. Поднялся с дивана, чуть покачнулся, но сумел устоять на ногах. Не сказав Гермионе ни слова, схватил куртку, направился к двери и ушел.

Ничего так, нормально. Все в порядке вещей, ни вам здрасьте, ни до свидания. Нормально.

Гермиона глубокомысленно хмыкнула, потом протерла лицо полотенцем и ушла работать. Никакие Малфои не занимали ее мыслей, и Лаплас мог бы ею гордиться...

REKLAMA